Познакомился как-то со сторожем Театрона (так здесь называют здание театра). Он в стране уже лет пятнадцать. Прикончили бутылочку. Хорошо побеседовали. В благодарность, за меня договорились, и я три ночи дежурил на складе в Нижнем городе. Всего три. Ко мне приходили женщины из ульпана, и мы пили. Только пили. Ничего боле. Хватило и этого, чтобы моя первая в Израиле работа прекратилась.
Через одного инженера, ортодоксального, верующего человека, получил информацию о вакансиях в порту. Здесь также проработал три дня. Но в этот раз потому, что именно на три дня и брали. Наша бригада лопатами очищала грузовые трюмы. После выгрузки какого-то сыпучего материала, в трюм опустили трактор. От нас требовалось вовремя увернуться и не попадать под колёса и ковш. Затем по углам, по стеночкам, где трактору ковшом не подобраться, лопатами добирали остатки «химии». Работали в бумажных «намордниках» - масках, иначе просто задыхались. Если вытирали пот, сразу вскакивали волдыри.
Заметил тогда же, как представитель какой-то службы фотографировал постоянно ход процесса. Это для отчётности кому-то и для страховки. Для меня подобное наблюдение было-таки необычным. Часть бригады, состоящая из марокканцев и эфиопов, залезать в трюм отказалась. Уж не знаю почему, их не увольняли, они ждали на берегу иного задания.
На другой день работали на красавце белом пароходе, по виду точно с картинки о туристических путешествиях. У него оказался огромный трюм с пластиковыми трубами. Я до этого знал о разном пластике, но такого не видел. Трубы, длиной метров по десять, пятнадцать иногда падали. При этом изгибаясь на девяносто градусов и выпрямляясь в исходное состояние. Форма то формой, понятно, что имеется запас жёсткости, но девяносто градусов изгиб – и ничего. И всё хорошо!! Удивительно!
Продолжал ходить в ульпан. Стал только реже это делать. Искал работу. Нашёл. Опять на пару дней. Перевозка вещей с одной квартиры, на другую. Обрёл полезные навыки. Коробки одна на другую, высота метра полтора-два над головой. Перехватываешь их верёвкой и несёшь. Тут ещё важно не уронить и иметь железные ноги. Ибо всё же по ступеням, по ступеням, вверх, вверх. Чтобы пот глаза не заливал, повязка тряпочная на лоб. Д-а-а-а, грузчик-то не простая работа. А что просто? Просто ничего не бывает.
Первое место по специальности, я ведь фрезеровщик, «Швав металл медуяк». Хозяин – Ицик, сам знающий все работы и грамотный фрезеровщик. Место – за хайфонским аэропортом в промзоне Блюбанд. Задание – зачищать детали, тысяча штук. То есть, я сижу и надфилем снимаю заусенец. Деталь – часть прицела автомата.
В левую руку деталь, размера она, скажем так, с ноготь мизинца, в правой - надфиль. И движения подобные тем, какими подпиливают ногти на руках. Вжик, вжик-вжик, вввжжжиииик….И бум, заснул!!! Кто-нибудь видел? Вроде нет. Вжик. Вжик-вжик. Бум!! Вот беда-то. Надо кофе попить. Это допустимо. Подхожу к столику, где стоит чайник, пакеты с солью и сахаром, банка кофе, коробка с пакетиками чая, банка с вилками, большими и маленькими ложечками.
Беру кружку. Три ложки сахара, две – кофе. Кипяточек. Размешиваю. Теперь можно сделать большой глоток, чтоб организм пробрало вкусным. Ой-ёй-ёй-ёй, уххх, тьфу-тьфу-тьфу… Когда я зол, плохо собой могу управлять, невнимателен. К тому же читаю на иврите слабо. Три ложки соли было в моём стакане. Пакет с сахаром и пакет с солью - похожи. А глоток-то большоооооой сделал……
Парнишка, тоже фрезеровщик, и я переодеваемся в гардеробе. Увидел на плече татуировку. Там у меня памятник в виде креста. И надпись – Кушка. Служил там. Парнишка пытает – ты еврей?
- Да, еврей.
- А это что?
- Ну, в армии сделал на память. У тебя вон майка в бело-синюю полоску, я же не говорю, что ты – моряк.
Не знаю до сих пор, почему-то для местных нет ругательства страшнее слова «маньяк». Оно вовсе для них не имеет того же смысла, что для русскоговорящих. Слово “моряк” и слово “маньяк” для этого пацана оказались похожи, по звучанию. Парнишка не полез в драку за оскорбление, а пожаловался хозяину. Тот вызвал меня в кабинет, позвал человека, говорящего по-русски. И объяснил, что для него на первом месте стоит не высокое мастерство и не добросовестное отношение к работе, это само собой разумеется, а спокойствие в рабочем коллективе. Хотя и моё объяснение ситуации принял.
Зарплата тогда была небольшая. Пачка сигарет «ноблес» – 1шекель 20 огород, а деньги мои – 6,5 шекеля в час. Для сравнения. Сейчас пачка сигарет «ноблес» - 15 шекелей. На последнем месте работы у меня было 30 шекелей в час.
Я проработал на этом заводе шесть месяцев. Ицик стал всё больше доверять мне. Для общения хватало моего слабого иврита, знания профессии, чертежей и жестов. Но периодические пьянки вылились в увольнение. Как-то попал на этот завод через 17 лет. Зашёл. Меня встретили хорошо. На пиле я увидел, что до сих пор там пользуются моей «рацухой» – подставкой для длинных деталей. Ничего необычного, однако, именно я её придумал и сотворил. И приятно и грустно стало на душе.
Неподалёку от завода Ицика я нашёл предприятие двух братьев – молдован. Предложили пробную работу. Деталь оказалась сложной. Её надо делать и в тисках, и на круглом столе. Два дня ушло на изготовление. Периодически ко мне подходил один из братьев-хозяев. Давал советы, как лучше приноровиться. Я выслушивал и поступал по-своему. В конце второго дня, проверив изготовленную деталь, мне сказали, что я им не подхожу. Часто курю, работаю медленно.
Я шёл между корпусов зданий промзоны, жарило солнце, из открытых дверей доносились звуки механизмов, и думал, а, может, и есть так, как «братаны» сказали? Часто…медленно…есть грешок, знаю, работаю не быстро, видел, как шустро иные двигаются у станков и как быстро работают. Но…сомнения отбросил. Я иначе не могу, есть то, что есть. Да и чувствовал, работающие там уж очень какие-то «оглядчивые» и тихие. Что-то не так. Позже, встречал знакомых ребят, которые там работали. Мои предположения подтвердились - хозяева дают указания и не принимают никаких возражений.
Решили с товарищем, хватит пить! Хватит пить, на верхних улицах. Спустимся за рынок, там такой тихий скверик имеется. Спустились, прискамеились. Колбаска, хлебушек на бумаге, стаканы и пузырь. Тихо, спокойно, вид на порт отличный. Только открыли бутылку, только собрались налить, подходят два арабчонка, лет по семи Что-то спросили. Мы спокойно, как могли, ответили.
Вдруг неподалёку возникает шум, крик, к нам подходят двое крепких араба лет по двадцать пять. Я так понял, что они возмущались тем, что мы, якобы, обидели детей. Мы стали объяснять ситуацию, но куда там. Крик, крик!!! У одного араба в руке оказалась короткая палочка. Он, не прекращая крика, стал ею бить меня, то по левой, то по правой ноге. Шум усилился. Я успел заметить, как из одной улочки выскочили трое, из другой подбежало пятеро парней. Товарища моего уже и след простыл. Тогда и я, не раздумывая, проскочил между двумя орущими и брызгающими слюной арабами по ступеням вверх.
Встретил товарища.
- Что же ты испугался, бросил меня, убежал?
- Да ты что? Я не испугался. Вот, видишь, бутылку спасал!!
Завод «Лари – Орен». За железной дорогой, на северном выезде из Хайфы, район «шемеш». Лари, хозяин, хороший программист, но никудышный практик. Плюс, как человек он… Что можно сказать о человеке, который в обед подносит к столу, где люди сидят и кушают, носок и кричит, кто положил это на батарею???
Работаем ночью. Я и Борис, в прошлом футбольный тренер, в будущем – маклер по продаже квартир. Вышли подышать свежим никотином. Боря показал здания на горе:
- Смотри, там за сквером я живу. Второй этаж от крыши. Если в одиннадцать не загорится свет в окне, дочка получит за то, что пришла домой поздно. Отсюда удобно контролировать её.
Мы вернулись к станкам. Он к СНС, я к своему. Надо было делать детали из алюминиевых листов. Листы в краске. Для очистки имеется в шкафу спирт. Я достал бутыль. А как раз был очередной период, когда бросил пить. Уже дня три чист был. Но тут сработал рефлекс – запах спирта пробудил воспоминания о работе в Минске.
Мы сели перекусить. Я спросил Борю:
- Ну что, по стольничку примем?
Боря ответил.
-Н-еееет, как то и не правильно это. Пить спирт не в масть.
Подумал я. И согласился. В тот раз работал весь в облаке испарений спирта, но трезвый. Прямо таки героическая личность.
«Гидон». Многие заводы называются по имени владельца. Хозяин – высокий толстый араб. Умница. Может работать на всех станках. У него один программный фрезерный, три токарных, два универсальных (правильнее – конвенциональных) фрезерных, сверлильные и небольшой эррозионный и маленький плоско-шлифовальный. Рабочих два, иногда три человека. Постоянно на заводе крутится его брат. Любитель выпить и других развлечений.
В праздничные дни в конторке собираются все работающие, иногда подходит один – два друга хозяина. И – месиба – праздничный стол. Пьют в меру. Брат хозяина пытается эту меру увеличить, но он всё время под контролем. Я в то время ещё сдерживался. И Гидон не шумел, говорил всегда спокойно.
И всё же я искал другое место работы. Почему? Не помню. Зашёл к его соседу на завод «Матек». Внешне понравилось. Шесть фрезерных, два токарных. Поговорил с хозяином. Он мне отказал. Сказал, что ищет человека, знающего иврит. Ясно и понятно. Имеет право. Через пару лет я таки попал к нему и проработал пять лет. За которые он раз десять меня выгонял из-за пьянки и брал обратно за руки и голову и, желая помочь.
Много было всякого. Не всё на памяти. Увы, пьянка смывает годы. Жизнь, так сказать, в струю. Не знаю, решусь ли, и захочу ли когда, рассказать о том, что помню. У каждого свои скелеты в шкафу. Пусть себе там и стоят. Вечером 22-го ноября 20… года, после очередной попойки, я кое-как добрался до дома. А 23-го очнулся уже в камере.
Роман ШЕРКИН г. Хайфа
